Лекарство от хандры - Страница 10

— Леша?! Это нонсенс!

— Ну хорошо, пусть Прошка…

— Прошка выкидывает такие фортели почти каждый месяц.

— Да, но ты прекрасно знаешь, что в следующий раз будет уже другая девица. А если он начнет приходить с одной? А если к тому же станет уверять, будто она интересует его чисто по-человечески, не как женщина, а как личность?

Я мысленно представила себе такую ситуацию и, честно признаюсь, она мне не слишком понравилась.

— Не знаю… Если бы девица показалась мне действительно интересной, я бы, наверное, постаралась к ней проникнуться…

— Не обманывай себя. Будь она хоть самым расчудесным человеком, ты бы скрежетала зубами при каждой встрече.

Я задумалась. Объяснение, предложенное Сандрой, перестало казаться мне таким уж абсурдным.

— Что же мне делать? — спросила я жалобно.

— Ну, если ты категорически не согласна расставаться со своим Доном, наберись терпения. Рано или поздно вы влипнете в очередную криминальную историю, и Селезнев, как истинный рыцарь, придет вам на помощь. Тогда уж твоим друзьям придется его признать. А со временем они, возможно, разглядят те несравненные достоинства, которые заметила в нем ты. Кстати, он хорош собой?

Я рассмеялась.

— Ты в своем репертуаре, Сандра. Не знаю. Никогда не рассматривала его с этой стороны. Если хочешь, могу нарисовать его портрет. — Я потянулась к сумке и достала блокнот с ручкой, но, сделав несколько штрихов, спохватилась:

— Да у меня же есть фото!

Сандра любила разглядывать чужие фотоснимки, и, потворствуя ее страсти, я всегда привозила с собой целую пачку. Поставив сумку на колени, я залезла в основное отделение и начала там копаться. Рука наткнулась на термос, и я выложила его на стол, чтобы не мешался. Отыскав кожаную сумочку-визитку, я извлекла оттуда пакет с фотографиями и вручила Сандре, а сама решила проверить, на месте ли деньги и паспорт. Убедившись, что они никуда не делись, я подняла глаза и уперлась взглядом в термос. Возможно, если бы я не пересчитывала непосредственно перед этим свою наличность, в голове у меня не возникла бы ассоциация «термос — деньги», и вся эта история окончилась бы совсем иначе.

— Селезнев — это тот, кто с лыжами? Ничего, симпатичный… — Сандра подняла глаза и осеклась. — Что ты делаешь?

Я нервно отвинчивала крышку, потом, вынув колбу, перевернула термос и начала его трясти. На стол посыпались зеленоватые бумажки.

— Это твои? — удивилась Сандра. — Зачем ты привезла столько денег? Хочешь здесь прибарахлиться?

— Нет. Завтра пойдем кутить. Сейчас я расскажу тебе одну загадочную историю. Может, ты в отличие от меня что-нибудь поймешь.

И я подробно описала Сандре встречу с таинственной парочкой, а также все, что за этим последовало. Мой рассказ настолько захватил подругу, что она даже соизволила сесть. Ее неподдельный интерес вызвал у меня приступ вдохновения, в результате которого были созданы две талантливые карикатуры героев повествования. Сандра взяла блокнот и некоторое время задумчиво разглядывала мои шедевры.

— Довольно неприятные, — сказала она наконец. — Вроде бы не уроды, а что-то в них такое есть… скользкое. Конечно, художник еще более субъективен, чем фотограф, и ты наверняка вложила сюда свое отношение, но… В этом лице, она показала на портрет брюнета, — определенно проглядывает жестокость, а в этом — алчность. А ведь ни того, ни другого они не проявили, значит, скорее всего, в рисунках твоя предвзятость не сказалась… Не знаю, Варька, что тебе и сказать. Я тоже ничего не понимаю.

— Ну и ладно. Не забивай голову. В конце концов, бодяга уже закончилась. Нам остается только пропить шальные деньги.

* * *

За завтраком мы с Сандрой слегка повздорили. Сначала она наотрез отказалась от моего предложения захватить с собой на прогулку доллары:

— Ни за что! Я собираюсь наслаждаться прогулкой и пейзажем, а не оглядываться ежеминутно по сторонам в страхе перед карманниками.

— И не оглядывайся. Украдут так украдут. Легко пришли, легко и ушли.

— Ну да! А обещанный ресторан?

— Вот и я о том же. Представь, через несколько часов мы устанем, продрогнем, проголодаемся, но вместо того, чтобы чинно отправиться в кабак, потащимся за семь верст за деньгами.

— Отдохнуть и перекусить можно и в дешевой забегаловке. Все равно в ресторан в походной амуниции не пускают.

— Пускают, сейчас в каком хочешь виде пускают, были бы деньги.

— Все равно. Я сама в таком виде не пойду. Погуляем, вернемся домой, отдохнем немного, а вечером выйдем в свет. Чем плохо?

Я поняла, что спорить бесполезно, и смирилась.

Вторая стычка вышла из-за моей экипировки. Я собиралась надеть на себя побольше теплых вещей и идти налегке, без сумки. Сандра же требовала, чтобы я оделась полегче, а запасной свитер и обувь взяла с собой.

— На улице тепло и сыро, даром что январь, — убеждала она. — При быстрой ходьбе с тебя в этаком наряде сто потов сойдет. А сапоги точно промокнут.

Но тут уж верх остался за мной. На все Сандрины уговоры я отвечала коротко и веско:

— Ничего, как-нибудь переживу.

В конце концов она отступилась:

— Заболеешь — пеняй на себя. Не думай, что я буду бегать вокруг твоего одра с микстурами и порошками. — Выпустив эту парфянскую стрелу, Сандра ушла одеваться, спихнув на меня мытье посуды.

Наше паломничество традиционно началось с похода на Заячий остров, в Петропавловский собор, где похоронен Петр Первый. Положив цветочки у саркофага виновника нашего знакомства, мы с чувством исполненного долга отправились бродить по Васильевскому. Это тоже традиционная часть прогулки. Хотя нам с Сандрой знакома здесь каждая трещина в асфальте, мы все равно каждый раз немеем от восторга, а Сандра даже забывает о своем фотоаппарате. Проведя на Васильевском прекрасные два часа, мы перешли по мосту через Неву и побрели куда глаза глядят. Сандра едва ли не каждые пять минут срывала с плеча фотоаппарат с таким видом, будто вот-вот упустит бесценный кадр, хотя деревья, чугунные решетки и пустые скамейки, которые она снимала, вряд ли могли испариться в следующую минуту. Иногда подруга загоняла меня в кадр и заставляла принимать «естественные» позы. Как правило, эта естественность стоила мне вывернутой шеи и перекошенного позвоночника, зато на половине настенных календарей с видами Питера внимательный наблюдатель при помощи лупы без труда обнаружит мою крошечную фигурку, нелепо скрючившуюся в самом неожиданном месте.