Лекарство от хандры - Страница 46

— Ну и трепло же ты, Бориска! Хоть намекни, что там у тебя.

— Ладно, но только ради прекрасных глаз твоей невесты. В понедельник… или во вторник? В общем, в глухую полночь на рубеже понедельника и вторника один из переулков в центре огласил треск автоматной очереди. Жилых зданий в окр'уге почти не осталось, одни конторы, которые по ночам, как ты можешь догадаться, не пишут. Но одну из них охраняли дюжие добры молодцы. Услышав выстрелы, соколы храбро вызвали нас. Сами они соваться под пули почему-то не пожелали, более того, те полчаса, что мы до них добирались, благоразумно пролежали на полу. Можешь себе представить, сколь ценными были их свидетельские показания! Короче, прибыв на место преступления, мы обнаружили дырявый как сито «БМВ» и мертвого шофера. А теперь угадай с трех раз: на кого похожи владелец машины и его телохранитель?

— Та-ак! Значит, личности установлены…

— Установлены-то они установлены, да только нет их нигде, этих личностей. Как корова языком слизнула! Я третий день бегаю, как савраска, опрашиваю родственников, соседей, шапочных знакомых… Полный ноль. Вот и гадай: то ли их таки замочили, а тела зачем-то прибрали, то ли похитили, то ли они чудом спаслись и дали драпака. А тут приходит твой факс, из коего недвусмысленно вытекает, что мои несчастные жертвенные овечки имеют отношение к исчезновению твоей суженой. Кстати, значит ли это, что их видели в Питере?

— Да. Пожалуй, ты прав, Борис. Пора нам объединяться. Я вылечу ближайшим рейсом. Ты до которого часа сегодня на работе?

— Ты бы еще спросил, до которого года я дожить собираюсь! Позвони из Шереметьева, там видно будет.

— Сандра! — позвал Селезнев из холла, положив трубку. Хозяйка квартиры тут же возникла в дверном проеме. — Ты слышала? Я должен лететь в Москву. Извини, ради бога, но у тебя не найдется сотни долларов в долг до завтра?

— Найдется, конечно. Но если не брезгуешь, можешь взять бандитские деньги. Ну, те, что Варьке всучили в поезде. Я настояла, чтобы она оставила их дома, потому что боюсь карманников. — Сандра подошла к высокой тумбочке, на которой стоял телефон, выдвинула ящик и кивнула на россыпь зеленых купюр. — Вот они. Здесь тысяча долларов. Бери смело, мы все равно собирались прогулять их в ресторане. Пусть лучше пойдут на благородное дело.

Селезнев вытащил несколько банкнот и задумчиво повертел их в руках.

— Навряд ли они фальшивые, а, Сандра? С хозяином «Жигулей» эта парочка расплатилась настоящими. Жук Рогозин тоже наверняка убедился, что его не облапошили. Что это Вася с Толей так щедро швыряются долларами? Студенты на вокзале, проводница, Варвара, Рогозин, Корольков… Пусть меня вздернут, если это богатство нажито праведным путем! — Дон помолчал и неожиданно ухмыльнулся. — А идея недурна! Надо бы со всех богатеньких брать налог на грядущее расследование их прошлых и будущих преступлений. Проблема финансирования милиции снимется сама собой. А в ресторан мы все-таки сходим. Когда найдем Варвару. Мне с лихвой хватит и пятой части этой суммы. — Селезнев сунул в карман две бумажки, задвинул ящик и снял с вешалки куртку. — Я вернусь, наверное, утром. Теперь дело пойдет на лад. До сих пор мы искали вслепую, а в Москве я вытрясу из родных и знакомых все питерские связи Васи и Толи. Устроим гадам настоящую травлю. Ты пока отдохни, Сандра. Завтра будет горячий денек.

— Хорошо.

— Что-то улыбка у тебя грустная. Гони дурные мысли. Вот увидишь, Варвара обязательно найдется — живая и невредимая. Не такой она человек, чтобы пропасть задаром. Если хотя бы половина из того, что я наслушался за два месяца, правда, Варвара запросто может давать уроки специалистам по выживанию в экстремальных условиях.

— Кого ты пытаешься заговорить? Меня или себя? Беги! Не терпится узнать, что раскопал твой Халецкий. Не знаю, как дотерплю до завтра.

Селезнев нахлобучил ушанку, задержался на миг в дверях, махнул рукой и вышел. Сандра медленно подошла к окну. Она давно не чувствовала себя такой усталой и опустошенной. Ноги точно налиты свинцом, перед глазами желто-зеленые круги, в голове — ни единой мысли… если не считать дурацкого детского стишка, который назойливо повторяется снова и снова: «Тили-тили-тесто, жених и невеста!»

* * *

В четверг в двадцать три пятнадцать фирменный поезд «Аврора» благополучно прибыл на Московский вокзал Санкт-Петербурга. Леша, Генрих, Прошка и Марк вышли из тамбура на перрон, глотнули морозного воздуха, торопливо застегнули куртки и натянули перчатки.

Благодаря тому что Марк всю дорогу читал, Прошка спал, а Генрих не выходил на промежуточных станциях подышать свежим воздухом, доехали без приключений — иными словами, никто не ругался и не бежал вдогонку за уходящим поездом. Тем не менее настроение в компании царило подавленное, что было нетипично. Из всех четверых склонностью к меланхолии отличался только Марк, но обычно присутствие веселого доброжелательного Генриха, агрессивно-жизнерадостного Прошки и невозмутимого Леши сказывалось на его настроении благотворно. Правда, человек посторонний никогда бы не догадался, что хмурый саркастичный субъект, ежеминутно одергивающий друзей язвительными замечаниями, в это время веселится от души, но посторонние, на свое счастье, не имеют возможности наблюдать Марка в дурном расположении духа.

До дома Сандры добирались молча, но под конец Прошка, поставивший личный рекорд по продолжительности мрачного молчания, почувствовал острую необходимость разрядить обстановку. Он вообще не способен долго предаваться унынию и в самых неподходящих условиях умудряется создать вокруг себя атмосферу ярмарочного балагана. И сейчас, с пыхтением поднимаясь на четвертый этаж, он с трудом обуздывал свой непобедимый скомороший дух.